До места встречи не дошел

 

Мне и во время встречи с автором «страстного» опуса, полного пессимизма, хотелось услышать если не возражения, то хотя бы мнение оптимистично  оценивающего те времена Владимира. Но, к сожалению, Кротов успел тогда дать только краткое интервью журналистам Эстонского телевидения у входа в «Крунк», на встречу с Хвостовым он отказался идти. Почему? Об этом Владимир рассказал корреспонденту «СВ» в беседе в редакции.

 

- Ничего страшного. Я чуть было не дошел до места встречи с автором, но передумал.

- Что стало тому причиной?

 

- О книге я узнал давно, в момент, когда она появилась на эстонском языке. Мне позвонил из Финляндии знакомый (известный в прошлом силламяэский тренер) Лев Павлович Хякяляйнен. Спросил, читал ли я книгу Хвостова. Поскольку по-эстонски я не читаю, то, естественно, с книгой знаком не был. Далее из Хельсинки прозвучали такие нелицеприятные эпитеты в адрес автора, что воздержусь их приводить. Лев Павлович разобрал мне в телефонном разговоре книгу «по косточкам», делая перевод самых «удачных» авторских пассажей. На русском языке я успел лишь полистать «Страсти», когда Вы мне давали экземпляр, по которому готовились к интервью с Хвостовым. То, что я успел «ухватить», вызвало нежелание читать далее. Но все же одолел книгу. Кстати, я благодарен за цитаты, которые приведены в «СВ»: они еще раз подтвердили это нежелание.

А на встречу я, было, направился по приглашению знакомой. Но, не дойдя до места, понял, что мне там делать нечего. Ну, соберется два десятка горожан, которые не хуже меня знают, как жил Силламяэ тогда и как живет сегодня. Не мне их убеждать в обратном тому, что привиделось Хвостову. Кстати, Хякяляйнен писал книгу, в которой в одной из глав намечал опровергнуть некоторые постулаты Хвостова.

 

Есть древняя притча о царе, который послал двух гонцов в далекую страну с тем, чтобы они доставили о ней достоверные сведения. Один, вернувшись, доложил, что все в тех краях худо, другой сообщил, что все замечательно. Царь сделал вывод: каждый видит то, что хочет видеть. Я сделал для себя вывод, что г-н Хвостов обижен на мир, но причем тут Силламяэ? Есть мудрое высказывание, что сказанная ложь – грех, а ложь написанная – вдвойне. Вот мне и думается, что Хвостов согрешил дважды.

 

- Целая глава (и, по-моему, особо любимая автором) посвящена его собственному заболеванию - астме. Хвостов любит ее зачитывать вслух. Недружелюбно настроенный к Силламяэ человек вполне может сделать вывод, что медицина в годы вашей молодости в городе была не на высоте…

 

- Кто помнит советские времена, тот знает, что хочешь – не хочешь, а идешь на прием к зубному врачу (для профилактики), в наших роскошных (не побоюсь этого слова) детских садах, в школе были регулярные медосмотры, на предприятии - ежегодные профосмотры и т.д.. Все было бесплатно, все
было направлено на профилактику заболеваний. А если уж заболел, то врачи у нас были классные. Астматики в Силламяэ были, как в любом другом месте. Им рекомендовали найти место жительства с подходящим климатом. Мои знакомые приехали в Силламяэ из города Павлова на Оке, у жены были признаки астмы. А здесь она о ней и не вспоминала.

 

- В нашем доме жили три эстонских семьи. Все дети дома были одной компанией с общими увлечениями, общими шалостями. Про взрослых не говорю: мои родители, например, постоянно ходили в гости к соседям-эстонцам. Особый момент – эстонское Рождество, когда на стол выставлялось уже «созревшее» самодельное плодово-ягодное вино. Да, мы не знали эстонского языка. Но в том наша вина или Министерства образования, которое не озаботилось преподаванием этого предмета в силламяэских школах. Мой курс школьного эстонского в лучшем случае длился месяц.

 

- Интересно, а была ли после не столь давней войны возможность сразу выделить каждой семье по отдельной квартире? В Силламяэ жилье строили очень быстрыми темпами, поэтому люди в коммуналках не задерживались. Мне самому пришлось пожить в коммунальной квартире. С соседями по ней мы породнились: наша соседка, крестная мать моей младшей дочери, до сих пор на именины приносит ей подарки. Люди, когда получали отдельные квартиры, плакали от радости, что вот появилось свое жилье, и от печали, поскольку с соседями было грустно разлучаться.

 

- А это действительно, что русские подростки имели в качестве промысла вышибание у малолеток денег, выданных родителями на карманные расходы?

 

- Вы спросите тех, кто вырос не в Силламяэ, были ли в их местах хулиганы? Мишки квакины имелись везде. Но создать из частных случаев картину тотального засилья русских хулиганов в Силламэ – это уже говорит о болезненном воображении.

 

 

- Огромная Вам благодарность за то, что в своей статье о книге Хвостова Вы привели авторский изыск на эту тему. Это кошмар какой-то! Начиная с 1975 года я играл на танцах, было мне тогда 15 лет. За выступления нам платили по 40 рублей в месяц. В наш репертуар входили композиции таких групп, как Deep Purple, Black Sabbath, Sweet… Перечислять могу долго. Да и во внешнем виде подражали битникам: патлатые, в порванных джинсах. Выговор от директора Дома Культуры получили однажды за то, что сотворили на сцене первое в Силламяэ шоу по примеру «западных товарищей». И при этом мы оставались по сути своей советскими людьми.

 

- Конечно, всем хотелось иметь «фирму» (ударение на последнем слоге), но купить «Вранглер» и «Леви страус» можно было в основном у фарцовщиков или в магазинах «Березка», да и стоили они дороговато. В продаже появлялись джинсы "Супер Райфл”, которые стоили 15-20 рублей. Но делать из них культ или чувствовать себя ущербным от их отсутствия в голову никому не приходило.

 

 

Хотя вру, ведь Хвостову-то пришло. И еще о «шмотках». Помню, как одевался мой отец: костюм из ГДР, великолепные английские туфли, а сверху – итальянский плащ из болоньи. А маленького Вову Кротова, когда он оправился с родителями на демонстрацию, одевали, как картинку (до сих пор тошно, ведь в такой одежде во дворе по закоулкам не полазишь, на траве не поваляешься).

- И еще один повод тоски у Хвостова по свободной и красивой жизни связан с находками на берегу залива: красивых импортных пустых бутылок или упаковок из-под чего-то, которые выбрасывались с проплывавших кораблей…

 

- Всех детей, как и ворон, интересуют необычные «цацки». Да, мы собирали красивый импортный мусор любопытства ради. И что из этого? «Вздыхать и думать про себя…»? У нас других занятий хватало. Все мы ходили в кружки, спортивные секции, да и во дворе было чем заняться. Здесь мастерились пугачи, поджиги, рогатки, самолеты, арбалеты, самокаты, где вместо колес - подшипники. Зимой из утащенных труб творили «финские санки». Дворник нас постоянно гонял из-за стружек, которые оставались на месте наших работ на открытом воздухе. Мы многое могли делать своими руками, в отличие от
большинства нынешних детей.

- У Хвостова «аллергия» на детский сад и школу. Как у Вас с ними складывались отношения?

- Подходя к любому детскому саду сейчас, я вспоминаю свои беззаботные времена. Мне мил «вечный запах» каши на молоке, который идет с кухни. Он сразу включает приятные воспоминания о детском саде. Сначала пошел в первую школу, а среднее образование получал уже в третьей. Хорошие учителя, масса интересных дел после уроков, школьные вечера с «запахом» влюбленностей. В третьей школе у нас был очень строгий директор Эмилия Алексеевна Ужкурнене. Но как педагог она была уникальна, так преподавала химию, что не хочешь, а будешь знать.

 

 

Во второй школе были эстонские классы. Вот кому мы завидовали: ученикам этих классов почему-то разрешалось не стричься коротко. Помню, как Эмилия Алексеевна не допускала меня к выпускному сочинению, пока не подстригусь. А я же музыкант! Как я на сцену без длинной прически выйду?! Мольбы не помогли, тогда я пустился на хитрость: сбегал на речку, намочил волосы, тщательно спрятал их под рубашку и пришел паинькой. «Вот теперь другое дело», - сказала директор. Скажите, мог ли я затаить на нее из-за этого или других строгостей что-то злое?

- Я не видел, что показали по ТВ из Вашего интервью. Расскажите, пожалуйста.

- Вырезали многое. Оставили только то, что касалось дефицитных для соседей продовольственных и промышленных товаров, которые были в свободном доступе в Силламяэ. Может, хотели тем самым подчеркнуть, что приехали в Эстонию эти мигранты в погоне за сладкой жизнью. А рассказ о том, что Силламяэ – второй город в Эстонии (после столицы), где появились телевидение, бассейн и т.д., был «вычеркнут». Я хотел сказать о том, что Силламяэ строился для людей, для удовлетворения их бытовых и культурных запросов. Как-то моя знакомая заметила: «Мы жили в то время при коммунизме, только не замечали этого». Пожалуй, это так.

- Еще один очень нескромный вопрос (надеюсь, жена ревновать не будет). Вам в молодые годы удавалось вырваться за пределы «мрачного» Силламяэ в «настоящую Эстонию» (определение Андрея Хвостова)? Если да, то шарахались ли от Вас девушки, узнав, что Вы, Владимир, из Силламяэ, где сплошь «уроды» (опять же из книги Хвостова)?

 

- Девушки от нас не шарахались, выступали мы и в Таллине, и других городах Эстонии. Правда, у всех был один шаблонный вопрос: "Правда, что у вас делают атомную бомбу?”. Мне, школьнику, всегда хотелось сказать ради хохмы: "Да, и я в этом участвую!». Но был приучен об этом зря не болтать.

 

…На мой взгляд, выход этой дорогостоящей, поддержанной различными фондами книги не способствует сближению двух народов – эстонского и  русского. Я сравнил бы ее с приездом пожарных на тушение с бензином, а не с водой в цистернах. Не лучше было бы на эти деньги выпустить красочное, наполненное фотографиями издание, например, с названием «Силламяэ вчера, сегодня, завтра»?

- Спасибо за беседу, Владимир!

 

 

Николай КЛОЧКОВ
Фото из домашнего архива Владимира КРОТОВА

 

Источник: "Силламяэский Вестник", №45 (3341) от 5 декабря 2013г.