Возня вокруг реформы гимназий продолжается

(Foto: Postimees/Peeter Langovits)

 

 

Против проекта выступали как союзы местных самоуправлений, так и Союз работников образования. В последний момент выяснилось, что с законопроектом как бы не согласно и Министерство финансов, из-за чего из него изъяли самую важную часть о финансировании школ.

Спешку обосновали тем обстоятельством, что абитуриенты до начала учебного года должны знать, каким будет проходной балл на государственном экзамене. Однако, в довершение ко всему, коалиционные депутаты при голосовании именно по этому пункту разошлись во мнениях. Так что, в итоге к общему недоумению продавили юридически непонятный текст закона. Согласно этому тексту, экзамен считается сданным, если ученик набрал хотя бы один процент от максимального результата (100 процентов); в то же время экзамен считается «сданным удовлетворительно», если набрано не менее 20 процентов.

 

Понятно, что, как из-за этого противоречия, так и из-за параграфа о финансировании, парламенту осенью придется вновь менять данный закон. На финальном голосовании против закона в таком виде и социал-демократы, и центристы протестовали топотом ног, так что атмосфера на Тоомпеа стала напоминать яростные вспышки на заседаниях украинской Рады.

 

Причиной появления законопроекта стала убежденность министра образования в том, что зарплаты учителей в Эстонии низкие не потому, что государство не дает денег, а потому, что у нас слишком много учителей и школ, а самоуправления тратят свои деньги на что-то другое. Именно для борьбы с этими двумя «пороками» и придумали поправки в закон.

 

Краеугольным камнем идеологии министра стала вырванная из контекста всего прочего образовательного ландшафта и отполированная подобно Кресту свободы в Таллине «зарплата учителей».
Никто не спорит, что низкие зарплаты – одна из главных проблем нашей системы образования. Человек с нормальным восприятием понимает под этим реальную плату за работу, которая «капает» в карман педагога, и целью которой является гарантировать, чтобы перед классом стояли мотивированные в своей работе авторитетные специалисты, имеющие как возможность работать индивидуально с каждым учеником, так и пополнять багаж собственных знаний.

А вот министр, ученый реальных наук, понимает под этим вписанную в госбюджет цифру, которую он выторговал у министра финансов в качестве минимальной (и только минимальной!) зарплаты учителей (и только учителей!). Целью данной операции является снять с себя ответственность и перенаправить недовольство на руководителей школ и местных самоуправлений – на случай, если педагоги, поняв ничтожность роста реальной зарплаты, снова пойдут бастовать.

Какие последствия будут иметь планируемые поправки для региональной политики, всей системы образования в целом и для каждого конкретного ученика – это, похоже, министерство вообще не интересует. Смехотворным шагом – заменить во всем тексте закона понятие «педагог» на «учитель» – хотят снять ответственность государства за зарплаты так называемых опорных специалистов (логопедов, психологов, социальных педагогов). Именно этим «вредителям» местные самоуправления до сих пор (на основании разрешения правительства!) раздали целых 3,4 млн евро за счет «зарплаты учителей».

Поскольку министр говорит только о минимальной зарплате, действующая до сих пор система аттестации педагогов уничтожается вместе с основанными на ней различиями в зарплате. Закон также не предусматривает систему профессиональной квалификации, о которой в промежутке много говорилось (и которая не связана с зарплатой) – она остается частным развлечением профессиональных палат и союзов. Деньги, выделяемые школам на самосовершенствование педагогов, уменьшатся с трех процентов зарплатного фонда до одного. Естественной смертью умрут и общегосударственные переговоры по зарплате между министерством, самоуправлениями и работниками образования, ибо какой смысл симулировать переговоры по одной цифре (минимальной зарплате), которая все равно диктуется министром финансов.

Исчезнет также доплата классному руководителю, равно как и возможность доплачивать за работу сверх трудовой нормы (18-24 учебных часа в неделю), поскольку упраздняются и сами эти нормы. Учительская зарплата будет рассчитываться проще простого: директор заключает с учителем договор о зарплате, а то, какие задачи вместятся в 35 часов в неделю – это, так сказать, «вопрос договоренности». При этом деньги директору выделяются исходя из 21 расчетного урока в неделю на одного учителя и с учетом региональных норм заполняемости класса. B качестве пространства для маневра, помимо минимальных ставок, школе дается еще 20 процентов заработного фонда.

 

По словам председателя объединения школьных руководителей Т. Круузимяги, какой-то смысл говорить о растущей свободе и правах директора при ведении переговоров о зарплате был бы в том случае, если бы расчеты делались исходя из 16-часовой номинальной нагрузки; сейчас же все остается по-прежнему. Разумеется, в случае, если школа вообще сумеет справиться с имеющимися у нее деньгами, поскольку государство прекращает выплачивать муниципальным школам также так называемый инвестиционный компонент (деньги на ремонт или для выплаты уже сделанного строительного займа).

 

Именно эти две дополнительные нагрузки на и без того тощий кошелек самоуправлений – оплата труда опорных специалистов и деньги на ремонт – являются одним из столпов виртуального (то есть планируемого из чужого кармана) подъема зарплат, проводимого Министерством образования.

Более реальна та часть подъема зарплаты, которую надеются достичь за счет так называемого упорядочивания школьной сети. Для этого планируется в дальнейшем выделять из госбюджета муниципалитетам деньги на образование целиком на волость или город, не учитывая при этом реальное число работающих там школ. Таким образом для самоуправлений создается стимул сохранить как можно меньше школ. Новая система финансирования также не предусматривает действующие сейчас различия в финансировании по школьным ступеням.

 

Если идея принудительного упразднения школ полного цикла (1-12 класс) вызвала слишком большое противостояние, то теперь от них пытаются избавиться, удушив финансово. В школе полного цикла бюджеты гимназии и основной школы должны быть строго разделены, и гимназическая часть финансируется государством с расчетом, что в ней должны учиться не менее 252 учеников. Сегодня в наших жизнеспособных сельских средних школах учатся 60-100 гимназистов – если самоуправление захочет сохранить такую школу, придется заплатить разницу из собственного кармана.

Школы полного цикла заклеймили «советским пережитком», и теперь предпринимается уничтожение жизнеспособных средних школ с длительными традициями. Эта операция действительно может дать деньги на увеличение зарплат учителей – поскольку школьная сеть поредеет, уменьшится число учителей, увеличится число данных ими уроков, а также количество учеников в школах и классах.

 

Как это скажется на индивидуальном развитии каждого ученика, а также на качестве учебной и воспитательной работы школы, читатель может предположить сам на основании жизненного опыта. Боюсь, что формируемый таким образом образовательный ландшафт едва ли сделает привлекательным для молодежи призвание педагога – даже в том случае, если номинальная минимальная зарплата приблизится к средней по стране, как надеется министр образования.