- Владеют ли власти Нарвы, Маарду, Йыхви, Силламяэ и Кохтла-Ярве эстонским? Круузимяэ сомневается
- РАЗВЕДОПРОС: СЕРГЕЙ СЕРЕДЕНКО О ФАШИЗМЕ, ВНЕСИСТЕМНОЙ ОППОЗИЦИИ И ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА
- СИЛЛАМЯЭСКОЕ ГОРСОБРАНИЕ ЖДЕТ ВИЗИТА ЯЗЫКОВОЙ ИНСПЕКЦИИ
- ЯЗЫКОВАЯ ИНСПЕКЦИЯ ВОЗЬМЕТСЯ ЗА СИЛЛАМЯЭСКОЕ ГОРСОБРАНИЕ
- НАРВСКИМ ДЕПУТАТАМ, КОТОРЫЕ НА ЗАСЕДАНИЯХ В ГОРСОБРАНИИ ГОВОРЯТ ПО-РУССКИ, ГРОЗИТ ШТРАФ ДО 640 ЕВРО
- ЯЗЫКОВАЯ ИНСПЕКЦИЯ ГОТОВИТ ПРОВЕРКУ В МЭРИИ СИЛЛАМЯЭ
- ОСИНОВСКИЙ: ПУСТЬ ХОТЬ 100% ОБУЧЕНИЯ ВЕДЕТСЯ НА ЭСТОНСКОМ ЯЗЫКЕ, ЭСТОНЦЕВ МЫ НЕ ПОЛУЧИМ
- Осиновский: с 1 января за незнание эстонского штрафовать не будут
СЕРГЕЙ СЕРЕДЕНКО: ОБОРОНА НАРВЫ - О ГОРСОБРАНИИ И ЯЗЫКОВОЙ ИНСПЕКЦИИ
Сергей Середенко
Foto: Andres Putting
Дорогие мои друзья из Эстонии, Латвии и Литвы!
Обращаюсь
с необычной для себя просьбой распространить этот текст как можно шире.
Потому как в нем - мои знания и опыт, накопленные за годы омбудсменства
по совершенно конкретной теме - русский язык а местных самоуправлениях
Эстонии. В тексте я уничтожаю эстонское законодательство в этой части,
как антиконституционное. Я бы с радостью представил этот текст не
Дельфи, а Государственному суду, но, увы, не вправе. А латвийцы и друзья
из Литвы пусть завидуют и удивляются: завидуют тому, что у нас есть
такие конституционные положения и удивляются тому, как мы дали себя
обокрасть.
Сергей Середенко
Языковая инспекция требует от городского собрания Нарвы (а также Палдиски, Локса, Силламяе, Маарду, Кивиыли, Кохтла-Ярве и т.д.), чтобы то вело свои заседания на эстонском языке. Требования Языковой инспекции абсолютно антиконституционны. И абсолютно законны. Поэтому в тексте будет много юриспруденции. Приготовьтесь.
Но начну с того, что никакого сочувствия к нарвским депутатам у меня нет. Потому что я предлагал им решить эту проблему, и они отказались. И еще полудюжине городов предлагал. Без толку. Не нашлось не только городского собрания, не нашлось даже одного депутата, который взялся бы за решение этой проблемы. И ни одной партии.
Решение
Решение данного конфликта при сложившемся политическом режиме может быть только одно — признание Государственным судом соответствующих положений Закона о языке и Закона о местном самоуправлении антиконституционными, что означает их отмену. Конституционного суда в Эстонии нет, его роль выполняет коллегия по конституционному надзору Государственного суда. И, согласно ст. 4 Закона о судопроизводстве конституционного надзора, пробиться туда я не могу — туда имеют право обращаться только Президент Республики, канцлер юстиции, собрание местного самоуправления и Рийгикогу, а также любой суд. Почему не только рядовой гражданин, но и даже член Рийгикогу не может обратиться в эту коллегию — тема для отдельного разговора.
Опуская все детали и заслуженные упреки в адрес Президента Республики, канцлера юстиции, Рийгикогу, скажу лишь, что всерьез, как заявителя, можно рассматривать только собрание местного самоуправления.
И тут есть два варианта. Либо собрание местного самоуправления само обращается в Государственный суд с соответствующим ходатайством (атакует), либо ждет надзорного производства от Языковой инспекции (защищается) и доводит дело до Государственного суда. Вариант, который мы наблюдаем в Нарве.
Есть и третий вариант, который мы применили у себя в Маарду в 1996-м, если не ошибаюсь, году. Приняли решение городского собрания о том, что рабочими языками городского собрания являются эстонский и русский. Это решение в порядке надзора пытались заставить нас отменить канцлер юстиции, уездный старейшина и тогда еще Языковой департамент. Ничего у них не вышло, так как мы четко дали понять, что готовы к суду. И это — самый предпочтительный вариант, потому что вынуждает Языковую инспекцию обжаловать в суде конкретное решение, а не фантазировать на тему ”применения государственного принуждения” — задача, прямо прописанная в Уставе Языковой инспекции. Сумма ”принуждения” уже озвучена — 640 евро с депутата.
Общий фон
Общий фон языковой ”обороны Нарвы” можно разделить на две составляющие — правовую и политическую, при этом обе они теснейшим образом переплетены.
Если говорить о правовом фоне, точнее, о конституционных правах национальных меньшинств, то их всего четыре. Четыре опорные точки, на которых можно было построить конструкцию мультикультурализма в Эстонии. Вместо этого законодатель последовательно уничтожил все, придумав законы таким образом, что все конституционные гарантии оказались сведены на нет. В теории конституционного права такой разрыв между формальной конституцией, т.е. собственно текстом конституции, и материальной конституцией, т.е. сводом вытекающих из нее законов, указывает на фиктивную конституцию. Последнее — юридический термин.
Помимо этого, все эстонское законодательство, относящееся к национальным меньшинствам и их правам, крайне политизировано. Чуть позже остановлюсь на этом подробнее.
Помимо этого, все эстонское законодательство, относящееся к национальным меньшинствам и их правам, крайне политизировано. Чуть позже остановлюсь на этом подробнее.
Что же касается текущего политического фона, то в отношении Нарвы он просто угрожающий. Достаточно сказать, что летом я опубликовал текст ”Война на пороге Нарвы”, в котором разобрал американские построения о том, что III мировая война начнется не просто в Эстонии, а конкретно с ”протестов этнических русских в Нарве”. Кому-то очень нужен повод. (Справедливости ради отмечу, что за эту крайне сомнительную честь войти в историю с Эстонией традиционно конкурирует Латвия — посол Латвии в НАТОИ.Берзиньш так и заявил, что Латвия — ”удобное” и даже ”выгодное” место для конфликта России с альянсом).
Я — правозащитник; мне можно и должно быть алармистом.
Я — правозащитник; мне можно и должно быть алармистом.
Термины
Перед тем, как перейти к описанию фиктивности эстонской конституции в части прав на использование языков нацменьшинств и региональных языков, следует остановиться на терминах. Например, многолетнее требование доброхотов ввести в Эстонии вторым государственным языком русский во многом исходит из того, что люди просто не знают, что такое ”государственный язык”. Люди не знают также, например, что такое ”официальный перевод”, и многие считают, что это перевод, сделанный присяжным переводчиком или заверенный нотариусом. А это совсем не так.
Эстонское законодательство в этом смысле крайне уклончиво. Например, ст. 3 Закона о языке (как и ст. 6 Конституции) говорит о том, что государственным языком Эстонии является эстонский язык. Но не говорит о том, что такое ”государственный язык”. От многократного употребления слова ”халва” ”государственный язык” в Эстонии стал восприниматься как ”язык в государстве”, обязательный для всех, в том числе нарвских таксистов. Вместе с тем ”государственный язык” — это ”язык государства”, т.е. язык государственного управления, законодательства, судопроизводства. Там, где заканчивается ”государство”, там заканчивается и ”государственный язык”. От ”официального языка” он отличается прежде всего символической нагрузкой. Соответственно, ”официальный перевод” — это перевод на официальный язык, а не ”официально заверенный перевод”. Например, выходившие на русском языке ”Правовые акты Эстонии” (помянем!) имели гриф ”неофициальный перевод”, хотя сам перевод и выполнялсяГосканцелярией — официальнее некуда.
Гл. 3 Закона о языке ”Устное и письменное делопроизводство” — очередная фантазия эстонского законодателя. Что такое ”делопроизводство”? Закон это понятие тоже умышленно не раскрывает. Ответ на этот вопрос давало постановление правительства ”Основы порядка делопроизводства правительственных учреждений”, ст. 2 которого определяла, что ”В понимании основ делопроизводством является деятельность, связанная с оформлением, обработкой, регистрацией, передачей и систематизацией документов”. Т.е., если одним словом, то документооборот. Который по определению не может быть ”устным”. Языком общения называется ”рабочий язык”, а не ”устный язык делопроизводства”.
С остальными относящимися к делу терминами разберемся по ходу.
С остальными относящимися к делу терминами разберемся по ходу.
Как сделать конституцию фиктивной?
Моё понимание ”обороны Нарвы” исходит из того, что, согласно конституции, делопроизводство в Нарве должно вестись на русском языке, а нарвские депутаты могут пользоваться любым рабочим языком по своему общему выбору. Понимание мое основано на Конституции.
Так, ч. 2. ст. 52 Конституции гласит, что ”В местах, в которых языком большинства жителей не является эстонский язык, местные самоуправления могут в установленном законом объеме и порядке использовать в качестве языка внутреннего делопроизводства язык большинства постоянных жителей этого места”.
Эта норма является частной по отношению к общей норме, изложенной в ч. 1 — ”Языком делопроизводства государственных учреждений и местных самоуправлений является эстонский язык”. (Обратим внимание, что делопроизводство в местных самоуправлениях ведется не на государственном, а на эстонском языке — в подтверждение предыдущей темы об ограниченности применения государственного языка). Согласно теории права, в коллизии между общей и частной нормой всегда побеждает последняя.
Соответственно, Конституцией на Рийгикогу возложена обязанность принять закон, в котором должны быть отражены объем указанного права, и порядок пользования им. Посмотрим, как законодатель справился с задачей.
Начнем с того, что таких законов не один, а два. Первый — Закон о языке.
Начнем с того, что таких законов не один, а два. Первый — Закон о языке.
Ст. 11 Закона о языке ”Использование языка постоянных жителей в качестве языка делопроизводства” гласит следующее: ”В единицах местного самоуправления, в которых языком большинства постоянных жителей не является эстонский язык, по предложению собрания местного самоуправления и по решению Правительства Республики в качестве языка внутреннего делопроизводства местного самоуправления можно использовать, в дополнение к эстонскому языку, язык большинства постоянных жителей единицы местного самоуправления”.
Рийгикогу не выполнил конституционное поручение
Напомню, что это поручение касалось установления объема и порядка пользования указанным в конституции правом. Про ”объем” в ст. 11 Закона о языке не говорится вообще ничего. Т.е. вообще! Рийгикогу просто проигнорировало Конституцию.
Если же задуматься о том, что такое ”внутреннее делопроизводство” и каковы его естественные объемы для местного самоуправления, то ответ напрашивается сам собой. Объем этого конституционного права для Нарвы — ведение всей документации местного самоуправления на русском языке. Той, что направлена ”внутрь”. Это естественным образом не касается обмена документацией с государством — отчетности, согласований и пр. Нарва уже давно могла установить русский язык собственного делопроизводства, руководствуясь непосредственно Конституцией — раз Рийгикогу свою задачу не выполнило.
Вместо этого Нарва предпочла ”ходатайствовать” у Правительства Республики о ”разрешении”…
”Разрешение Правительства Республики” — неконституционно. Дважды.
Это очевидно. Конституция прямо и однозначно говорит о том, что ”местные самоуправления могут… использовать…”. Т.е. право на использование русского языка в Нарве в качестве языка внутреннего делопроизводства прямо следует из Конституции. Это право у Нарвы уже есть! Рийгикогу же самоуправно устранилось от установления порядка использования, а вместо этого прописало… процедуру ходатайства о праве, которое у Нарвы уже есть. Я не знаю, о чем думали нарвские юристы, когда направляли Правительству Республики свое ходатайство. Которое, в логике нашего политического режима, было, естественно, отвергнуто.
Даже если бы у нас не было этой конституционной нормы и перед парламентом встала бы задача узаконить в Эстонии права региональных языков и языков меньшинств, то такая процедура в отношении местных самоуправлений все равно была бы неприемлема. Потому что ст. 154 Конституции гласит, что ”Все вопросы местной жизни решают и организуют местные самоуправления, которые действуют на основании законов самостоятельно”. Местное самоуправление — это местная автономия, и ее определение, дополняющее конституционное, содержится в ст. 2 Закона о местном самоуправлении.
Задачей Рийгикогу было бы принять закон, на основании которого самоуправление смогло бы принимать решения самостоятельно. Дать законом право решать вопросы местной жизни Правительству Республики — значит отвергнуть саму идею местного самоуправления. Что Рийгикогу и сделало. Т.е. у Государственного суда по части ”порядка использования” не одно, а целых два основания для отмены этой статьи Закона о языке.
Характерно, кстати, что законодатель насилует таким образом идею муниципальной автономии только в вопросах, касающихся национальных меньшинств. Точно такое же преступление он совершил по отношению к языку обучения в муниципальных школах, и точно так же мы с Русской Школой Эстонии искали самоуправление, которое захотело бы это оспорить. Не нашли.
Еще одна характерная черта такого ”законодательного приема” — заведомая политизированность решений Правительства Республики. Решения исполнительной власти в общем случае могут иметь или правовой, или политический характер. В случае, например, ходатайства о разрешении на строительство Закон о строительстве прямо предусматривает каталог причин, по которым в этом разрешении могут отказать. И при отказе надо на эту законную причину сослаться и обосновать ее, иначе отказ будет с легкостью обжалован. Как неправовое и незаконное решение.
И только в случаях с правами национальных меньшинств законодатель не дает в законе никаких инструкций вообще. Просто — ”по решению Правительства Республики”. Такое ”решение” при отсутствии нормативного регулирования и называется политическим. Но в Эстонии его предпочитают называть ”правом дискреции”. Особенность этого ”права” в том, что наши суды уже давно отказались рассматривать жалобы на такие решения по существу. И их можно понять — а на что им опираться?
”В дополнение к эстонскому языку” — неконституционно
Ст. 11 Закона о языке не только не устанавливает объема и порядка использования, определимся для простоты, русского языка в Нарве в качестве языка внутреннего делопроизводства, но и полностью убивает само это право. Путем ”расширения” ”в дополнение к эстонскому языку”. Если мы перечитаем содержание ч. 2 ст. 52 Конституции, то ничего про эстонский язык мы там не найдем. Нет там ничего про эстонский язык. А найдем его только в ч. 1 той же статьи, но про коллизию общей и частной нормы речь уже шла, и в этом вопросе существует полная правовая определенность. Стало быть, ”расширение” это — неконституционно.
Почему это ”расширение” убивает рассматриваемое право? Реальное право распознать довольно просто: применение права вызывает правовые последствия. Рийгикогу в своих фантазиях по поводу языка внутреннего делопроизводства в местных самоуправлениях ограничено с двух сторон: Конституцией и автономией самоуправлений. Норма права складывается тогда, когда притязание признается. Конституционная обязанность государства — признавать право города Нарва на русский язык делопроизводства. Потому что русские в Нарве — большинство. И русский может быть единственным официальным языком города, если Нарва так решит. И переводы, например, постановлений Нарвского городского собрания на эстонский язык должны осуществляться за государственный счет и снабжаться грифом ”официальный перевод”. Поскольку эстонский язык является официальным в стране. Осуществление Нарвой своего конституционного права налагает на государство соответствующие обязанности — публиковать, например, правовые акты Нарвы на русском языке в Riigi Teataja.
А фраза ”в дополнение к эстонскому языку” означает, что Нарва имеет право… переводить свою документацию на русский язык. Основным (русский — ”в дополнение”) языком все равно остается эстонский, в связи с чем у государства никаких обязанностей не возникает. Интересно при этом, что государству не нужно никакого разрешения у народа на то, чтобы переводить свое законодательство на английский язык, чем оно уже не первый год за наш счет занимается. А вот для того, чтобы переводить свои правовые акты на русский язык, Нарве, по мнению законодателя, нужна не только соответствующая статья Конституции, но и разрешение Правительства Республики.
”Объем и порядок” в исполнении Закона о местном самоуправлении — неконституционны
Выше я уже указал на то, что для пущей невнятности ч. 2 ст. 52 Конституции раскрывается не в одном, а в двух законах. Ст. 41 Закона о местном самоуправлении (ЗоМС) называется ”Использование языка в местных самоуправлениях”. И представляет собой абсолютный шедевр эстонского законодательства. Придется привести ее полностью:
”(1) Языком делопроизводства в местных самоуправлениях является эстонский язык. У каждого есть право обращаться к местным самоуправлениям и их должностным лицам на эстонском языке и получать ответы на эстонском языке.
(2) Заседания собрания и управы проводятся на эстонском языке.
(3) Использование чужих языков, в том числе языков национальных меньшинств в местных самоуправлениях устанавливает Закон о языке. Данное по предложению собрания местного самоуправления на основании ст. 11 Закона о языке разрешение использовать в качестве языка внутреннего делопроизводства этого местного самоуправления язык большинства постоянных жителей единицы местного самоуправления действует до окончания полномочий указанного собрания.
(4) Если единица местного самоуправления получила согласно части 3 настоящей статьи согласие на использование в качестве языка внутреннего делопроизводства наряду с эстонским языком языка национального меньшинства, образующего большинство постоянных жителей единицы местного самоуправления, то собрание и управа могут принять решение о полном или частичном переводе работы заседаний соответственно собрания и управы на язык национального меньшинства”.
Т.к. переводы с эстонского везде мои, то я могу позволить себе сохранить аромат оригинала и не заменять смущенно ”чужой” язык на ”иностранный”, а ”национальное меньшинство” употреблять так, как это делает весь мир, и не подменять его эстонской ”национальностью в меньшинстве”.
Давайте теперь разбираться.
Сразу отметим, что откуда-то появился ”язык национального меньшинства”, которого нет ни в ч. 2 ст. 52 Конституции, ни в ст. 11 Закона о языке. Выбрасываем. Про эстонские фокусы с определением ”национальности в меньшинстве” как-нибудь в другой раз, сейчас скажу лишь, что во время обсуждения в Рийгикогу нового Закона о языке направлял туда свой гневный меморандум. Согласно этому определению, в Эстонии нет ни одного ”места”, кроме, может быть, Причудья, где бы, по конституционной формуле, ”меньшинство составляло большинство”. Определение это, по-моему, просто не имеет права на жизнь.
Отметим, однако, что в данной статье есть хоть попытка установить ”объем”. Но так, что конституционное право самоуправления на свой язык внутреннего делопроизводства превратилось в ”право” органов самоуправления на перевод ”работы заседаний”, и то в отношении одного депутатского состава.
Это противоречит и букве, и духу конституции.
Во-первых, установленное в ч. 2 ст. 52 Конституции право дано не органам местного самоуправления, а самому местному самоуправлению, которое, согласно ч. 1 ст. 2 ЗоМС, осуществляется ”исходя из обоснованных потребностей и интересов жителей волости или города, а также с учетом особенностей развития волости или города”. Право на русский язык делопроизводства в Нарве — это право прежде всего нарвитян, про которых в указанной статье ЗоМС ни слова, а не депутатского собрания, пусть даже самого распрекрасного. Нарвитянам, по большому счету, все равно, на каком языке говорят между собой депутаты на своих заседаниях, а вот иметь ли правовые акты Нарвы на русском языке — не все равно.
Во-вторых, сделанная в Законе о языке придумка про ”устный язык делопроизводства” тут выстрелила и скукожила все ”делопроизводство” до рабочего языка заседаний. Нет, так дело не пойдет. Согласно эстонским же представлениям ”делопроизводство” — это документооборот, и только. Куда ж указанное в Законе о языке ”письменное делопроизводство”-то дели, законодатели?
Нет, никакого отношения к Конституции эти колбасные обрезки не имеют. Не говоря уже о временном ограничении — в Конституции это право постоянно. И отменить его может только ситуация, когда большинство жителей Нарвы перестанет считать русский своим родным языком. Что-то я не слышал о том, чтобы к этому шло.
Поэтому — выбрасываем.
Заключение
Установить указанные противоречия с Конституцией должна была, во-первых, конституционная комиссия Рийгикогу. Нет, не установила. Во-вторых, Президент Республики, подписавший оба закона. Не установил. В-третьих, канцлер юстиции, которому деньги платят именно за то, чтобы он эти противоречия устанавливал. Нет, и он ничего не нашел.
Я же нашел, но представить их Государственному суду не могу. А местные самоуправления, с которыми я разговаривал, и нашли (с моей помощью), и могут, но… не смеют.
Это я про ”сложившийся политический режим”.
подписывайтесь и будьте в курсе событий города, страны и мира.
Похожие новости
Последние комментарии
Депутат Силламяэ Гульнара Сидоренко: На город надвигается катастрофа?
В нашем городишке тоже пора некоторым
Депутат Силламяэ Гульнара Сидоренко: На город надвигается катастрофа?
согласно новым данным центристы окончательно
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
10 лет назад многое было по другому. полностью
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
С языковой инспекцией. И подведем итог.
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
ответ, другие способны признавать фактическое
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
10 лет назад многое было по другому.
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
не поздно, Исправить ситуацию никогда не поздно
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
уровень образования и языка годиться только
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
не поздно, Исправить ситуацию никогда не поздно
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
поздняк, уже сдохло, Исправить ситуацию никогда
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
вспомните прошлогоднюю проблему с утилизацией
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
взять для примера третью школу. думаете покойная
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
вперед, Хватит сидеть на ж..е и разбрызгивать
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
Хватит сидеть на ж..е и разбрызгивать слюни "всем
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
Везде исполнять. Получается и Улей, и молодежный
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
анекдот, верно. а раз у нас вся работа с
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
-если слесарь-сантехник знает китайский - он
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
к исполнению, вроде ни в МЕКЕ, ни в Водоканале
Город Силламяэ объявил конкурс на должность директора Ваналиннаской школы
к исполнению, предлагаете закрыть всё? включая